Однажды здесь, в ФБ, я нашла страничку молоденькой женщины, практически девочки. У неё была семья – муж и дочка. Муж военный. Конечно, он ушёл на войну в самом начале событий на востоке страны. И после летних сражений 2014 года он пропал. Среди мёртвых – нет. Среди живых – нет. Среди пленных – нет.

И вот я сижу и читаю её страничку в соцсети. А там она с ним разговаривает. Пишет: а дочке уже 3 годика, она так бойко болтает, о тебе спрашивает. Ты где, любимый? Пишет: сегодня твой день рождения, я испекла торт, как ты любишь, возвращайся к нам, мы же тебя любим! Пишет: я научилась таки варить борщ, как тебе нравится, приезжай к нам, мы не можем без тебя жить!

И так долгих девять месяцев! Она с ним разговаривала, она ему рассказывала, она его расспрашивала – не стесняясь, не таясь, не боясь.

Её аккаунт – это сплошная и очень больная боль. Если болит мне, то как болит ей?...

Тем более, когда я уже знаю, чем всё закончилось, а она, пишущая свои строчки, ещё нет.

Его останки идентифицировали. Через 9 месяцев. У неё на страничке только одно слово: похоронили.

И полно фотографий, где они все очень счастливы: он, она, дочка. Знаете, есть такие люди – ты на них смотришь, на фото, в кафе, на улице, - и понимаешь, что у них всё хорошо.

Наверное, сейчас эта девочка-вдова уложила спать свою дочку. Может, уснула сама. Может, не спит.

По теме:

Сергей Лойко. Бои за Донецкий аэропорт Расшифровка передачи "Своими глазами" на "Эхо Москвы" от 29 октября 2014 г. Расшифровка удалена с сайта радиостанции по требованию Роскомнадзора.

А где-то, в центре страны, всё никак не могут поделить портфели. И не могут понять, что их благополучие держится на ангельском терпении таких вот девочек, мальчиков, детей, мужчин, женщин – всех тех, кто однажды отдал или отложил свои жизни. Чтобы им дать ещё немного времени изменить страну.

Zoya Kazanzhy